В НОМЕРЕ

Субботний год

Каково это, когда твой любимый дед, легендарный испанский «камрад», 18 лет оттрубивший на Колыме, человек, тебя воспитавший за отсутствием отца, с которого ты делаешь свою жизнь, оказывается не тем, за кого себя выдаёт? Роман Алекса Тарна «Шабатон» — о пересечениях истории России, Испании и Израиля, о революционерах-романтиках и невинных жертвах погромов, о гражданских войнах и конфликте национальных интересов, о семейных скелетах в шкафу и тайнах, которые лучше не знать. 

«Живы все. Все живы…»

«— Так что случилось-то со мной? — спросил Игорь, начиная раздражаться.

— Наитие! — сказал Дулат и захохотал. — Случилось на-и-ти-е!

— Ну, ладно, — согласился Игорь, — ну, допустим, это наитие — то, что я вдруг решился Дину увести. А почему пули медленно летали? И почему Чингис нас не видел?..»

В повести «Крылатая невеста Махди» прозаика из Казахстана Ильи Одегова подробный, на грани натурализма,   «огляд»  сонного течения жизни степной глубинки  внезапно сбивается с фокуса, обнажая подспудные страсти и наполняясь мистикой.

 «Когда разноголосый мир немеет»

… тогда слышнее голоса поэтов. Во все времена они говорили и говорят каждый — о своем, и  вместе — о вечном. Евгений Солонович — о фатуме,  играющем с нами в поддавки. Станислав Ливинский —  о неприметных буднях «с экзистенциальным лицом». Геннадий Кацов – об осенней цветомузыке, об особом ее словаре. А Евгения Ульянкина  на  риторический вопрос: «кому сейчас легко?» находит точный ответ: «по-видимому здесь и есть моя земля».

Самоизоляция — о чем это нам?

В рубрике «Культурный слой» Дмитрий Шеваров, оказавшись «на карантине» в Кимрах, листает свой дневник лета 2010 года — написанный в этом же доме дневник убийственной жары и нежных воспоминаний о вологодском детстве, звездных вечерах, встречах с удивительными людьми и любимыми книгами,  а Михаил Кураев предлагает взглянуть на неожиданную «коронавирусную» самоизоляцию как на опыт, сопутствующий русскому человеку на протяжении веков (будь то Петровские реформ,  большевистская революция или нынешние «санкции»), и условие концентрации духовных и умственных сил.

Глобализация и фараоны

«Время, я устал от тебя. Мы никогда не договоримся. Ты хочешь командовать мной, а я — тобой. Ни то, ни другое не получится», — так начинает свои парадоксальные и в то же время очень актуальные размышления о времени — текущем, прошедшем, национальном, индивидуальном, параллельном и разных других — ученый и писатель Алексей Малашенко в своем эссе «Разговор со временем».

Что там, за стеной смерти?

Писатель Геннадий Прашкевич и физик Алексей Буров продолжают обсуждение «вечных вопросов» в новом эссе «О Великом молчании» из цикла «Два письма на одну тему». На этот раз они размышляют о загадке смерти.